Ночной поезд Екатеринбург – Хабаровск. Команда Место47 отправляется в вагон-ресторан ужинать. За столом напротив – группа шахтеров с уже распитой бутылкой водки. По их разговору мы понимаем, что они едут с корпоратива. По случаю дня металлургов среди шахтеров проводился футбольный кубок, который они с гордостью везут домой.
Они слышат иностранную речь и первыми заводят разговор: откуда мы, что делаем и куда направляемся. Меня принимают за проститутку, которая сопровождает иностранца: спрашивают, сколько я беру за свои услуги – почасовая ли оплата. Я обижаюсь и говорю, что я журналист. Они бурно просят прощения и подсаживаются к нам. Мы начинаем пить и говорить. Самые разговорчивые – их «вожак» Женя, ему лет так пятьдесят и Гриша, ему 21.
21:30 Пьем две рюмки. Профессия шахтера. Женя хвастается своим громадным золотым кольцом, браслетом и жирной цепью. С удовольствием дает нам сфотографировать украшения.
Марина: Расскажите про профессию шахтера.
Женя: Мы живем в поселке Многовершинный. Это швейцарская фирма по добыче золота. Шахтер – это человек, который пришел под землю и начинает добычу. Он вылез – ура, закинул перфоратор на плечо и пошел на обед улыбаясь. Чтобы стать шахтером, надо быть сильным и тупым. Сильным – потому что это физический труд, надо отключать мозг и работать, работать, работать. Тупым – чтобы страха не было. Там темнота, замкнутое пространство. Ты один 120 метров под землей с фонариком и с молотком, который весит 70 килограмм. У нас так шутят: если я умру – меня вытащат, закопают обратно в землю, я три дня полежу – и меня опять на работу отправят. Жестко конечно, черный юмор. У нас такая примета – нет слова последний. Любого шахтера спроси, какая у него смена, он ответит, что у него крайняя смена, никогда не скажет последняя. Так нельзя говорить – вдруг она последней станет.
Гриша: Я учусь в техникуме, каждое лето работаю под землей. Просто включаешь фонарик и идешь. Сходка породы может произойти где угодно. Если тонна на тебя упадет – разве тебя каска спасет? Сидишь и думаешь –вроде камень упадет, и он не падает. Чуть отошел – он плюхнулся, так уже раз двадцать было. У каждого есть свое дело, мы все как муравьи в муравейнике. Шахтеру нужно платить не меньше, чем инженерам. Ведь без него ничего не произойдет, он выполняет самую опасную работу.
Женя: Шахта ошибок не прощает. Беды в шахте не будет, только если вы не будете нарушать законы природы. Сомневаешься? Не лезь. Не помнишь? Не надо.
22:10 Пьем еще две. Жизнь на Дальнем Востоке. Путин. Гриша так бурно жестикулирует, что сносит шторку с окна рукой.
Гриша: А вот если посмотреть масс медиа в Москве – журналы, они говорят, как люди живут – хорошо или плохо? Вот когда ты на поезде по Дальнему Востоку проезжаешь, ты много видела красивых домов и дорог?
Марина: Нет.
Гриша: За рубежом идет движение, 21 век, а у нас народ в России опять учится гвозди забивать. На западе человек доживет до 100 лет, он будет радоваться, у него все спокойно с экологией, с электрокаром Тесла, не на дизеле… А не как у нас – доживают до пенсии, до 60 лет. Раньше платили больше – у нас старшие мужики рассказывали, что в СССР платили по 100 рублей. Они умудрялись съездить в Хабаровск просто на выходные пиво попить. Мы знали, что идем работать в плохих условиях, но нам за это платили, семья была в достатке. Сейчас платят мало, а тебя может не стать – и что дальше?
Наш Президент ни одного требования не выполняет. У нас тут отдельная страна, не Россия. У нас нет дорог. Садики не строят. Дети играют в грязи. Как люди работают – требования техники безопасности вообще не соблюдаются. Они работают там, где приходится. Человеку нужно кормить семью, детей. Ему за это почти не платят, но он идет и делает это ради своей семьи. Вот у вас в Москве много сломанных дорог?
Марина: Нет.
Женя: Я взрослый человек, а это молодежь. Представь, как у них уже мнение складывается о России. Я уверен, что эта молодежь Родину не предаст, но она за Президентом не пойдет.
Гриша: Честно – пол-России скоро продадут. Видно, как распродают лес. Да, его много будут пилить еще тысячу лет. Если придет местный житель, который здесь родился, почему бы ему закон не дал сколько-то дерева? Ему нельзя. Приезжают с Москвы ребята, у них связи большие. Рыба – тоже. У нас такой закон на Дальнем Востоке – захочешь просто рыбки, просто покушать на зиму – тебя оштрафуют на миллион. А они приезжают – рыба уходит в Москву, дальше она продается дешевле, чем у нас на самом деле. Она едет в центр с дальнего Востока. Местным жителям она не доходит. Вот вы так живете и вообще этого не замечаете. Даже не интересуетесь внутренней политикой.
Женя: ФСБ работает у нас хорошо, так что тихо.
Гриша: Получается, что у людей ничего нет. Как вот жить??? В такой стране, которая тебя не хочет поддержать никак. Люди, которые там сидят, не борются за это. За то, что надо. Они просто недосягаемы.
23:00 Мы знакомимся с корейцем, он приносит пиво. Сибирская корона. Пьем и болтаем про геев.
Женя: Марин, мы адекватные люди?
Марина: у вас своеобразный подход к миру. Вы говорите все, как есть, у вас нет какого-то фильтра.
Женя: ну да, это не про фильтр точно.
Кореец говорит Грише, что тот красивый.
Гриша: Переведи ему, что у нас красивый о мужчине – это неприемлемо. Так говорить нельзя, это ни к чему хорошему не приведет. В чужой монастырь со своей Библией не ходят.
Женя: У нас вот геев нет. Мы их просто-напросто уничтожаем. Неважно хороший он или плохой.
Марина: Если у вас нет геев, то почему это проблема?
Женя: У нас приехал один из Иркутска на мотоцикле за три миллиона с трубами в ушах. Что мы сделали – замок на уши, к ручной дверке пристегнули его – все, давай, удачи. После четырех часов пришли, отстегнули. Он уволился и уехал.
Гриша: Вам надо пожить у нас. Людей так программируют – мы одни люди, вы – другие. Ведь если мы поддадимся этому, семей не будет, как женщины будут детей делать – из пробирки? А девочек сколько сейчас одиноких, они просто детей не рожают. Просто нация умирает. Кто вас тогда любить будет, если все будут геи?
Смотри, прогресс, развитие людей доходит до своего конца и начинается регресс. Однополые браки – это когда люди убивают свой род, придумав какую-то зависимость у себя в голове. Может ли вот так березка – расти, расти, расти и вдруг стать апельсином? Это психическая болезнь, у него в голове что-то пошло не так. Есть геи, которым показывали голых женщин, и они хотели их. Просто они это не говорят, они от этого отнекиваются. Педики – бесполезные люди.
Женя: У нас мальчишка с Вершинки дружил с девчонкой. Девчонка уехала в Питер. Он приехал к ней, устроился в клуб охранником. Рассказывает мне, «Я выхожу – сосутся там двое между собой. Я говорю – пошли отсюда, они там фыр на меня, иди отсюда.» Администратор ему говорит, что так непринято. Уволили пацана. Понимаешь – мы воспитаны по-другому. Мы не понимаем, когда мужик с мужиком целуются.
Преимущество Дальнего Востока в том, что вы нам их не пустите сюда. У нас лысый (ред. Лужков) тут парад не устроит. Дальний Восток воспитан по-другому. Мужчина и мужик – это разные вещи. Мужик способен защитить родину. А мужчина может предать ее.
23:50 Допиваем пиво. Речь уже не слишком отчетлива, но удается поговорить про поэзию и футбол.
Гриша: Я читать не очень люблю. По школьной программе задавали Есенина. Это алкаши что-то написали красиво, но ведь это не значит, что дети должны это учить и запоминать. Я не вижу в стихах ничего красивого или нужного мне для жизни.
Вообще я хотел бы переехать в Рио-де-Жанейро. Красивый город: маскарады, парады, берег океана. Это еще и футбол. Раньше у меня был всего один любимый футболист – Кристиану Рональдо. А сейчас смотришь футбол – многие выделяются.
У нас с футболом тяжело. Поля просто нет. У нас талантов миллион в России. Ты видела, как играла наша сборная на Чемпионате? Я считаю, что их всех надо выгнать. Они зарабатывают столько денег – за сколько у нас могли бы детей вылечить уйму. Иностранные футболисты занимаются профессионально, им и платят за это, Наши этот мяч просто пинали, как дети во дворах. Они больше говорят, но ничего не делают. Возьми молодежь, скажи им, «мы будем вам четверть от этой зарплаты платить», они будут рвать и метать.
12:00 Опустевшие бутылки и храпящий шахтер за соседним столом. Полная проводница в короткой юбке решительным шагом идет к нам.
Проводница: Ресторан-вагон закрывается. Спасибо, до свидания.
Марина: А сколько времени? Можно чуть еще посидеть?
Гриша: У Вас тут иностранные гости… А вы так быстро закрываетесь.
Проводница: Спасибо, до свидания.
Мы послушно идем продолжать пить в плацкарте, но уже с выключенным диктофоном.